Тут каждая фигура из Гоголя, Салтыкова - Щедрина или Зощенко.     Предисловие Лидии ЧУКОВСКОЙ       Прекратите записывать! - требование судьи.   Фрида Вигдорова не прекращает.   - Отнять у нее записи! - выкрик из зала. Вигдорова записывает. Иногда украдкой, иногда открыто.   - Эй, вы, там, которая пишет! Отнять у нее записи, и все тут!   Фрида продолжает упорно. Да и как же не писать, удержаться? Тут каждая фигура из Гоголя, Салтыкова-Щедрина или Зощенко. Заседатели, общественный обвинитель, судья. Что ни слово судьи - то образец беззакония, что ни слово обвинителя - то бессвязный рык воинствующего невежества. Что ни справка - то подлог. Судят литератора, а собрана аудитория, наименее подготовленная к восприятию литературы.   Жизнь - великий художник, но и ей редко удается создать явление такой выразительности, такой безупречной оконченности. Судят не кого-нибудь, а поэта, и не за что-нибудь, а за безделье, за тунеядство. На суде столкнулись две силы, извечно противостоящие друг другу: интеллигенция и бюрократия. Сила одухотворенного слова и сила циркуляра, казенщины.   В центре столкновения - наверное, для наглядности! - жизнь поставила поэта. А запечатлеть глумление над ним поручила женщине столь же талантливой, сколь и правдивой, энергической, не щадящей себя, смелой.